Свидетельства узников изолятора на Окрестина на прошлой неделе потрясли не только Беларусь, но и весь мир. Мы уже, казалось бы, привыкли к жестким разгонам мирных демонстраций, но пытки на уровне гестапо в центре Европы в ХХI веке не ожидал никто.
Я часто вспоминаю, как в 2017 году представителей правозащитных организаций впервые пригласили на консультации экспертного уровня с чиновниками для обсуждения доклада государства в Комитет по правам человека. Тогда на мой вопрос об эффективной системе предупреждения пыток представитель МИД Андрей Таранда ответил следующее: «в Беларуси с пытками все очень плохо, потому что их нет».
Теперь все убедились, что они не только есть, они применяются массово, жестоко и беспощадно.
Но больше всего поражает реакция должностных лиц на произошедшие в стенах изоляторов и РУВД зверствах.
Так, министр внутренних дел Караев заявляет, что «эскалация шла с обеих сторон. Когда сбивают своих ребят, хладнокровие начинает изменять». Более того, этот гражданин говорит о том, что может ответить беспределом и в эти дни сдерживает свой личный состав.
Хотелось бы задать вопрос этому человеку: осознает ли он всю опасность, которой пугает мирных граждан Беларуси? Фактически один из главных силовиков страны говорит, что может опять запустить пыточный конвейер на раз-два, и это жутко.
Хотя что можно ожидать от министра, если его заместитель Барсуков лично бил диджея, включившего «Перемен» на провластном митинге, после чего уверял родственников и друзей задержанных, что в изоляторе «издевательств не было».
Лукашенко, лицо, на сегодняшний день исполняющее обязанности президента, заявил: «На Окрестина, не популярно, но скажу, получили те, кто там же, на Окрестина бросался на ментов. Вы знаете кто?».
То есть и этот человек оправдывает методы, которыми воспользовались сотрудники ОМОН. А методы эти довольно широкие: от простых избиений дубинками, кулаками и ногами до, как стало недавно известно, изнасилований.
Комитет против пыток неоднократно рекомендовал государству публично и недвусмысленно осудить применение всех форм пыток, обращаясь к сотрудникам правоохранительных органов, вооруженным силам и сотрудникам тюрем, предупредив о том, что любой человек, совершающий или участвующий в подобных действиях, понесет личную уголовную ответственность.
А что мы слышим в ответ от Караева и Лукашенко? Публичное оправдание пыток.
Отмечу, что Конвенцию против пыток ратифицировало 169 государств, в том числе Беларусь – почти весь мир, что свидетельствует о международном консенсусе в вопросе ликвидации пыток и жестокого обращения.
Запрет пыток является одним из немногих абсолютных и не допускающих отступлений прав человека. Статья 2 Конвенции против пыток устанавливает, что никакие исключительные обстоятельства, какими бы они ни были, будь то состояние войны или угроза войны, внутренняя политическая нестабильность или любое другое чрезвычайное положение, не могут служить оправданием пыток.
Запрет пыток является частью обычного международного права и императивной нормой jus cogens, основан на широко распространенной международной практике и на opinio juris государств – это позиция Международного суда ООН.
Международный трибунал по бывшей Югославии постановил, что запрет пыток стал одним из самых фундаментальных стандартов международного сообщества.
Европейский суд по правам человека неоднократно подчеркивал, что запрет пыток является абсолютно независимым от поведения или обстоятельств жертвы, как и характера преступления, или характера какой бы то ни было угрозы безопасности государства.
Пыткам нет и не может быть никаких оправданий. Все заявления граждан о применении пыток должны быть безотлагательно и беспристрастно расследованы, а все виновные должны быть привлечены к уголовной ответственности - как исполнители, так и те, кто отдавал эти преступные приказы.
статья 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания
«пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия.
Виктория Федорова, председатель РОО "Правовая инициатива"