Евгения Долгая , авторка ряда публикаций kyky.org, поговорила с пострадавшим от насилия прямо в опорном пункте Могилёва Станиславом и задала вопросы главе инициативы «Правозащитники против пыток» Сергею Устинову, о том, что делать, если вы столкнулись с пытками и жестоким обращением со стороны сотрудников милиции.
Участковый, стрелявший в мужчину на Новый год, милиционеры в штатском, задерживающие людей около 37 троллейбуса, омоновец, помочившийся на подростка, – это только часть громких случаев «инициативности» силовиков. По определению эти силы должны стоять на страже интересов публики и защищать ее от опасности. Но парадокс в том, что представители силовых ведомств иногда сами превращаются в угрозу, бороться с которой сложнее вдвойне. Правозащитники просят всех нас помнить: каждый может стать жертвой насилия со стороны сотрудников милиции. Накануне Нового года двое участковых из Могилева избили задержанного Станислава А. и изнасиловали дубинкой прямо в опорном пункте. KYKY Станислав подробно рассказал, как это было.
«Души-души его. Это нормально». Как меня избили милиционеры
«В августе месяце я увидел, как взрослый мужчина приставал к 10-летней девочке в позднее время. Отвел её домой. Через некоторое время вышли родители девочки. Я высказал им, что они не смотрят за ребенком в 23 часа. Получилась словесная перепалка, в ходе которой родители девочки вызвали на меня милицию. Приехал наряд, меня забрали в Ленинское РОВД, без протокола и без описи имущества меня посадили в клетку. А родители девочки написали, что я их якобы избил. Но в декабре суд меня оправдал. Вот я и решил спросить у сотрудников, можно ли написать заявление за клевету. Подхожу и вижу, что на крыльце стоит парень без формы. Уже во время следствия я узнал, что это был участковый инспектор Павел Куткович. Я не знал, кто он, поэтому просто спросил: «Ты мент?» Он ответил: «Да, а что ты хочешь?» Тогда я сказал, что сейчас зайду в опорку – нужно поговорить. Он ушел, а я курил на крыльце. Потом подъехала машина, из которой вышел еще один человек в гражданской одежде, подошел ко мне и потребовал выбросить сигарету. Не представился. Это был Марьян Нестерук – участковый. Я возразил и сказал, что докурю и тогда сам зайду в опорку, чтобы обсудить свой вопрос. В ответ Нестерук выбил у меня из руки сигарету, вышел Куткович и прямо на крыльце они начали меня бить.
Били прямо на проходе в опорном пункте. Потом, чтобы не смотрели прохожие, меня затащили внутрь, надели наручники.
В ход пошли кулаки. Когда я лежал на полу, Куткович стал меня душить, а Нестерук его подначивал: «Души-души его, пусть отъезжает. Это нормально». Потом я потерял сознание. Когда очнулся и приподнял голову, бить начали снова. Каждый раз, когда я поднимал голову, били по голове, поэтому даже не знаю, был ли в помещении кто-нибудь еще. Далее кто-то из них сказал: «Сейчас мы тебя накажем по-взрослому». Потом один поднес к моему лицу дубинку, на которой был надет презерватив. Спустили мне штаны... <фрагмент рассказа опущен редакцией KYKY. Догадаться, как развивались события, не составляет труда>
Потом Нестерук куда-то ушел, и Куткович наручники с меня снял. Я не кричал, я просил их успокоиться и вызвать мне скорую. Все это время лежал на полу и не мог пошевелиться. В это время в опорку зашел брат моей жены, потому что родственники забеспокоились и начали меня искать. Показал ему на побои и на лежащую пачку презервативов, где одного не хватало. Куткович сразу стал выталкивать шурина из помещения, а потом быстро начал убирать кровь и другие следы.
Нестерук вернулся и говорил родным, что я его тоже сильно избил, сказал, что пойдет снимать побои. Скорая помощь все-таки приехала, но только после наряда милиции. Меня забрали в больницу, осмотрели побои, зафиксировали жалобы на боль в заднем проходе, перенаправили в другую больницу, где у меня внезапно «обнаружился» обострившийся геморрой. Важно сказать, что никаким геморроем я никогда не страдал, чему можно найти подтверждение в моей медкарте. Ночью отвезли в РОВД, Куткович повел меня в клетку и сказал, что «укатает» меня по полной и что у меня будет целый букет статей. Две уже отпало. Осталась последняя.
По словам участковых, все проходило по букве закона. Будто бы, когда ко мне подошел Нестерук, он представился, показал мне свои документы, разъяснил мои права, сказал, что я нарушаю общественный порядок.
Спросил, что у меня случилось. Когда он попросил меня пройти в опорный пункт, я трижды отказался, схватил его за куртку и начал бить. Они завели меня в опорный пункт, позвонили другому сотруднику, который будто бы пришел с вызова, надел на меня наручники и вернулся на вызов. Говорили, что я наносил удары Нестеруку ногами, когда был в наручниках, бросался на них, когда меня опрашивали. Следователь говорила мне: если докажут, что дубинка была, то как уголовное, так и административное дела в отношении меня будут прекращены. Я спросил, неужели ей недостаточно того, что меня избивали сотрудники милиции, которые в тот день даже не работали? Она ответила, что били меня обоснованно. И даже есть запись в журнале, что в отношении меня применяли спецсредства. Следователю я задавал вопрос: что значит – обоснованно били? Она мне ничего не пояснила.
Они (участковые), всё снимали на камеру, но где сейчас эта запись – неизвестно. В суде Куткович на вопрос судьи «почему вы не задержали Андреева, если он был буйный и шатался из стороны в сторону, а оставили его на улице?» пояснил, что у него мало милицейского стажа и он боялся меня задержать. На днях у нас была очная ставка. Милиционеры говорят, что я сам бился об пол головой, и на этом настаивают».
Учитывая то, что быть на сто процентов уверенным в своей неприкосновенности, не получается, мы спросили у глава инициативы «Правозащитники против пыток» Сергея Устинова, как быть в таких ситуациях. Сергей дал рекомендации людям, которые столкнулись с пытками или жестоким обращением со стороны сотрудников милиции и силовых структур.
Что делать, если вы столкнулись с насилием со стороны силовиков. Говорит правозащитник
KYKY: Что делать, если человек подвергается пыткам и насилию со стороны милиции? Какой алгоритм действия должен быть у человека, который столкнулся с давлением со стороны сотрудников милиции?
Сергей Устинов: В первую очередь, нужно сфотографировать следы пыток и жестокого обращения, тем самым зафиксировав их. Потом написать заявление в прокуратуру и следственный комитет, а лучше самому туда сходить и потребовать направление на судебно-медицинскую экспертизу. Получив такое постановление от следователя, важно не затягивать, и сразу идти в управление государственного комитета судебных экспертиз. Там зафиксировать все следы, при этом подробнее изложить эксперту способы и порядок нанесения травм.
Но добиться назначения и прохождения судмедэкспертизы – еще полдела. Главное не оставаться пассивным в ходе проверки, обязательно написать заявление следователю с требованием ознакомиться с заключением экспертизы.
УПК позволяет не только знакомиться с заключением эксперта, но и делать необходимые выписки. Если вы считаете, что заключение эксперта неполное, сомневаетесь в его правильности или обоснованности, то лучше сразу же написать заявление следователю о том, чтобы он вынес постановление о проведении повторной экспертизы и обозначил там указанные вами дополнительные вопросы.
KYKY: Почему в Беларуси на публику выносятся только отдельные случаи?
С. У.: Некоторые случаи – это те, о которых узнают СМИ и начинают их распространять. Если СМИ не узнают о фактах пыток, то и случаи эти не в фокусе обсуждения и, как следствие, реакции общественности. Но как только информация попадает в СМИ и расходится по интернету и соцсетям, ее очень сложно скрыть и соответственно не реагировать на оглашенные факты.
Я рекомендую всем, кто столкнулся со случаями пыток и жестокого обращения, не замалчивать эти факты и оглашать в интернете, представлять в СМИ, обращаться к правозащитникам. Подобные действия помогут более эффективно предотвращать последующие случаи пыток и бороться с уже произошедшими.
KYKY: Есть ли в Беларуси независимая экспертиза?
С. У.: Смотря что считать независимой. Для фиксации и определения степени тяжести нанесенных телесных повреждений частной экспертизы в Беларуси нет, но в областных управлениях госкомитета судебных экспертиз оказывают платные услуги, в том числе и при проведении таких экспертиз. Что касается независимости экспертизы – существует уголовная ответственность за дачу заведомо ложного заключения. За предупреждение об этой ответственности эксперт обязан расписаться в своем заключении.
KYKY: Как думаете, возможна в Беларуси фальсификация экспертизы?
С. У.: Вопрос из ряда философских. Любой человек способен нарушить закон, а если он задумает его нарушить, то он может это сделать. Но в данном случае вопрос больше к следователю: готов ли он увидеть, что эксперт нарушил закон и назначить новую экспертизу с привлечением другого эксперта?
KYKY: Что грозит сотрудникам правоохранительных органов, если прокуратура докажет факт насилия?
С. У.: Если будет доказан факт применения пыток, то сотрудника милиции могут привлечь к уголовной ответственности по статье 426 УК «Превышение власти или служебных полномочий», или по статье 394 УК «Принуждение к даче показаний». Проблема в том, что в Уголовном кодексе Республики Беларусь отсутствует статья «Пытки», предусматривающая уголовную ответственность за все акты пыток.
KYKY: Какие документы должен иметь пострадавший, чтобы доказать факт насилия?
С. У.: Зачастую на руках у пострадавшего не оказывается никаких документов. Но это не значит, что стоит опускать руки. Нужно делать фотографии следов пыток, и если нет возможности срочно пойти к следователю, то нужно самому сделать платную экспертизу. Если почувствовали ухудшение состояния здоровья, то вызывайте скорую помощь и там разъясняйте, что с вами случилось и следите, чтобы в медицинских документах указывалось, что телесные повреждения причинены сотрудниками милиции.
KYKY: Какие меры со стороны МВД должны быть приняты в отношении своих сотрудников, чтобы таких случаев не было?
С. У.: В первую очередь, высшее руководство страны должно публично осудить пытки. Во-вторых, расследовать случаи пыток должен независимый орган. Как минимум, это должна быть прокуратура, а в идеале – отдельный орган. В-третьих, сотрудники, в отношении которых поступили заявления о пытках, должны сразу же отстраняться от своих полномочий и не иметь доступ к материалам проверки. Четвертым не менее важным аспектом предотвращения пыток я считаю размещение видеокамер в кабинетах РОВД и Следственного комитета и в первую очередь в допросных, с вынесением серверов записи за пределы этих органов – возможно, в отдельную структуру. Этот список можно было бы продолжать бесконечно, но все это бесполезно, если у государства не будет реального желания бороться с пытками. Для того, чтобы с чем-то бороться, необходимо признать факт существования проблемы.
Государство не признает наличие пыток, соответственно не видит в этом проблемы. Министр внутренних дел вместо этого заявляет, что против его ведомства ведется информационная атака.
KYKY: В случае со Станиславом, есть ли шанс доказать факт насилия?
С. У.: Шанс есть всегда, но главное, чтобы Станислав не останавливался и не бросал дело на полпути. Да, сложно, да, долго, неприятно и тяжело, но нужно отстаивать свои права, иначе и браться не стоит. И самое главное, каждый человек должен понимать, что все действия и требования сотрудников милиции должны быть законными, а пытки и жестокое обращение – это не норма.
При использовании материалов активная гиперссылка на источник обязательна
Источник: kyky.org